Остановившись у газетного киоска, девушка тряхнула рукой, поправляя, так небрежно, наручные часы. Эн, школьная подруга и воспитатель Майи как социального человека, должна была подойти с минуту на минуту. Точнее подъехать и забрать свою социофбную приятельницу подальше от городского шоссе к сияющий всеми красками неона город. В принципе, Винсент не возражала, хотя понятия не имела что подразумевала Энни, когда возглавила по телефону «Сделаю из тебя нормального человека!». Последний раз это кончилось тем, что красная как рак, Майа, пулей вылетела из женского стрип-клуба, кляня навязчивую идею товарки показать «мужиков во всей красе.» На сей раз обещалось без подобных сюрпризов. Сходить в кино, засесть в каком-нибудь кафе, может, прогулять до побережья. Жалко погода не радовала тёплой водой, всегда хотелось опровергнуть людскую молву о страхах, водящихся в ночной воде. Как по ней, так все страхи обитали в Братстве и имели вполне мирный нрав, если выключать радио по утрам и не держать очередь в ванную комнату, в женском крыле. Так-то.
- А нелюди проклятые, сыны каиновы, гореть в аду станут, ибо искупленья не видеть выродкам Люцифера! Люди! Слушайте! Придёт час, когда архангелы мечом пылающим, правосудие сотворят! Я – Глас господень, вам вещаю!
Этот бред уже резал уши около минут пятнадцати. И, до этого, наверняка изводил несчастных работников магазинчика. Как этого стукнутого типа, стоявшего на капоте старенького белого пикапа ещё не стащили? Выглядел – бродяга-бродягой. Вытянутый, как глист, тощий, с жидкой бородкой и прозрачными рыбьими глазами. Неживыми, какими-то, жуткими. Девушка не заметила, как стала с интересом разглядывать необычные черты обычного фанатика церкви. После рассекречивания гена, таких развелось, что бродячих собак. И вреда чуть более, чем столько же. И тоже стаями. Хорошо безобидны…
- Метатрон… – Фыркнула она тихо, отводя взгляд.
- И придёт мессия, чтобы нечистое себя пожинать, да к пути искуплённому вести… - Проповедник поднял руку. – Да узрят. Да увидят. Да прокляты даром будут.
Майя поморщилась от резкой, колючей боли в животе, волнами начавшей расходиться по мышцам. Обхватив себя руками присела, пытаясь понять причину внезапного недуга. Как по по команде, ей богу…
А может?…Нет, не время… – Мелькнло в мозгу. И отравления не было. Давненько так. Да и вообще, здоровьем она могла похвастаться. Даже простужалась редко, а тут так накатило. Коснувшись ладонью головы, тут же отдернув кисть. Больно даже от прикосновения.
Чертовщина… – Стоило вернуться в особняк и переждать негаданную болячку, посетить мед пункт, но… Во-первых, уже поздно, а обратно топать часа с пол, а то и больше. И потом… Глупо как-то. И дверь закрыли…
Боль, тем временем, становилась сильнее. Толчками. Словно кто-то на невидимом пульте увеличивал некие мегагерцы рези.
- Тебе плохо, дитя? – Голос раздался откуда-то издалека, и в тоже время, силуэт обозначался чётко перед Маей. Когда незнакомец склонился, слабо различала черты недавнего святого. Мда. Вот так люди и познаются в беде – никто более не подошел.
- Н…- Стиснула зубы, чтобы не замычать. Боже, как больно! Будто выворачивали изнутри! Стиснув кулаки так, что ногти впивались в мягкую кожу ладоней, помотала головой. Но, благодетель счёл лучшим подхватить девушку под руку. Вырваться не получилось, да и мелькнула слабая надежда на скорое избавление.
Доктор.. Больница… Больше не буду насмешничать над уличными проповедниками…
Дальнейшие мысли не пробивались сквозь тесную завесу пульсирующей боли. Кажется, была машина. И холодный железный кузов. Кажется…

Энн подошла ко времени, но Майу ей удалось увидеть лишь издалека. Когда ту уже запихнули в крытый кузов белого пикапа.
- Эй!... – Машина газанула, прежде чем она успела увидеть водителя… - В-вот…дерьмо…

Водитель не думал тормозить. Или высовывать голову из окон, или что-то подобное, опасное по своей сути на шоссе. Пикап свернул через несколько минут на высыпанную гравием дорожку, проехав вглубь начавшего зарастать кустарником пролеска. Еще минуть десять  - и остановился.
Майя лежала на холодном полу. Все попытки прийти в себя оканчивались очередным приступом дикой боли. Она не помнила когда, но вместо ответа на вопрос «где..?», получила встречный:
- Твоя сила, дитя? – Оказывается, мотать головой было неправильным ответом. Оказывается, может быть и хуже. Она чувствовала движение машины, поняла, что никакой больницы не увидит. А ещё, сказала правду, вызвав тем умильную улыбку на обтянутом пергаментом бледном лице.
Похож на Смерть - подумалось вдруг.
Когда они остановились её снова выволокли из машины. Успела только заметить ещё одну, неподалёку, но тут же скрутило очередным приступом боли, на этот раз такой, что в глазах потемнело, и сознание поспешило отключиться.
- Святой отец. Там, в машине, мутант. Его вырубило… Видимо, задело.- Здоровый, около двух метров ростом, парень кивнул за плечо. Названный святым отцом не ответил, подойдя к месту, куда въехал непрошеный гость.
- Двое. – Голос, на удивление, был приятным, не режущим слух. – Так и знал. Они ходят по двое. Девушка с силой поганого отродья суккубова и… Отнесите в ангар и привяжите. Её тоже.Да, настройте камеры. Сегодня будет аутодафе для двоих грешников. – Протянув руку, коснулся длинными пальцами лица Алана. – Заблудший сын господень. Неужели сила потомка Лилит так сильна, что охота принять смерть в искуплении?  Несите, они не очнуться. Не хочу, чтобы умерли раньше суда.

Сновидица разлепила отяжелевшие веки. Первое что стало неприятно заметно - тяжесть в теле, неприятно саднящие запястья, будто их… Привязали. Скосив взгляд влево, увидела свою кисть, примотанную к деревянной балке. Вторая, по ощущениям, тоже. А вот ноги… Одна примотана к основанию… Креста, кажется - Что вообще происходит?! -  а вторая, обута в странный механизм. Присмотрись получше, и припомнишь некий «испанский сапожок» из энциклопедии по средневековым пыткам. Девушка нервно дёрнулась.
- Где я? – К ней вышел знакомый по давешний проповеди мужчина. Липкий страх забрался под лопатки.
- Ты, в доме Гласа Божьего. Я – сосуд Его. Метатрон. Я сужу грешные души, избавляю юных от мук адских, пропуская во врата Рая. Ты, и твой…слуга? Друг? – Последнее слово прозвучало как плевок. – Он тоже будет прощён. Но сначала ты. Ибо женщина – сосуд греховный. Сказано в писании. – Поднял перст, словно читая отповедь. Впрочем, так оно и было, только легче от этого не стало.
Друг? Кто? Кто мог вляпаться… Алан? – Из всех друзей мутантов мог быть только он, потому что… Потому…
  Чёрт! Зачем?!
- Алан! – Рванулась, но это помогло мало.
- Не слышит. – Покачал головой словоохотливый изувер. Подойдя ближе, он коснулся штырька на конструкции охватывающей босую ногу, напоминавший заводной ключ. Дыхание стало чаще, а взгляд невольно упал на холодный отблеск глаза камеры.
Они это снимают?! Психи чёртовы… Интересно, сколько это длиться. Или это только она находит стол занимательных выродков на свою голову?
- Ты… - Договорить не успела, пригрозить полицией или местью других мутантов. Ногу сдавило с обеих сторон, так, будто назвавшийся Гласом Господним решил переломать ей стопу. Впрочем, да. Именно  это он и делал. Не своей силой, и ежу понятно, что та боль – не просто глюк, а «по старинке». Ублюдок…
Винсент закусила губу. Чувствуя привкус крови, но, не собираясь кричать на камеру тех мразей, кто смотрит подобное. Только не кричать. И молиться. Чтобы поганый сосуд блефовал, говор про некого угодившего в ловушку друга.
Что-то хрустнуло, и свет смешался с тьмой.

Метатрон не отрывался от работы, презрев начавшего петушиться мальчишку. Люди храбрятся от страха. Люди храбрятся от отчаяния. Не люди тоже. Из-под железных обручей, охватывающих ногу девушки до середины икры заструилась кровь. Совсем как людская. У всех нечистых была алая. Удивляло, забавляло. Сатана не оградил их от мук земных, и готовил пекло адское. Как же  обманул слуг своих Лукавый! Расстраивало только молчание юной грешницы. Гордыня грех. Покажи Господу как тебе больно, и, быть может, вызовешь его жалость. Так нет!
- Поддайся  страху, девочка. Пусть слёзы освободят и искупят твои злодеяния. Ты будешь кричать. Но то будет твоим прощением. -  Обернулся к пленнику. - Джон! Заставь его замолчать! Только не убивай. – И склонился над низким столиком, подбирая инструменты.
Джоном  оказался давешний громила. Нехотя поднялся, направившись в сторону бузящего блондина. Отвращение и страх перед демоном ясно читались на круглом лице. Он уже знал как заставить заткнуться гнусную тварь, как сопляк сорвался с места.
- Эй! – Вместо того, чтобы броситься на прорез, попятился.  Вдруг его касание заразно? Или проклянёт? Этих колдунов…
- Он к оружию бежит! – Выкрик второго стража отвлёк на долю секунды, которых хватило на то, чтобы Алан мог взять оружие, залапанное людьми*.
Проповедник оторвался от размышлений, отвлечённый шумом. Лицо его напряглось. Расправив плечи, кинулся к месту «размолвки», выпуская на волю дарованную Господом Силу. Мышцы свело в неистовой судороге, но отец Родерик сдержал крик. Боли он не боялся. Давно не боялся. Боль – плата за божественность ничтожного сосуда. Судьи.
Ту же муку испытали и мутанты.
Майя выгнулась дугой на самопальном распятии, с силой закусив отворот воротника кожаной курточки. Не успела бы найти его губами – откусила бы себе язык. Или заорала, а последнее было унизительнее всего. Только не при этих. Только не при Алане. На лбу выступила испарина, перед глазами плавали разноцветные круги. Сознание то ускользало, то возвращалось вновь. Она видела звёздное небо - изнанку яви, где каждый огонёк – чей-то сон. И грязный ангар. Размытый силуэт Крюгера. Ещё немного, и нервная система просто перестанет воспринимать атаку святого психа. Или она умрёт от болевого шока.
- Атаку? – Мысли плыли медленно, сбивчиво. – Он… Мутант… - Не могут люди заставлять корчиться других. Не бывает такого. Винсент, на миг, чётко увидела напряжённую, затянутую в чёрный поношенный пиджак, спину… Метатрона. Гласа Господня. Чушь…

Отредактировано Maya Vincent (2013-10-13 19:17:14)

Проповедник не успел отойти, слишком много сил уходило на погашение собственных чувств. Собственной судороги. Когда клинок вошёл в плоть, человек только стиснул зубы, но красная пелена боли накрыла с головой. Просто, это было последней каплей. Упав на колени, он схватился за, теперь, культю. Кто-то закричал за спиной Алана, бросившись в сторону святого отца. Парень, совсем молодой, но глядящий на старика как на родителя. Полный ненависти взгляд метнулся на мутанта и обратно.
- Поганый выродок Лилит! – Раздался щелчок перезаряжаемого ружья с правого боку, около выхода из миниатюрной преисподней.
Майя бессильно обвисла на распятии. Кажется, она ещё была жива. Собственная кровь снова не казалась вскипающей в жилах, только дикая слабость волной захватила всё тело. Даже переломанная нога казалась сущей мелочью.
А жить хотелось. Сквозь марево, красноватое, неясное, размытое пятно, на секунду, приобрело чёткий контур.
- Алан… Выру… - Говорить удавалось с трудом. Во рту пересохло, и стоял гадкий привкус металла.
А потом, началось. Крики, стоны раздались сразу с трёх сторон.
Священник скорчился на полу, рядом, хватаясь за голову скулил неудачливый его помощник. Пальнуло в потолок оружие. Люди не понимали что происходит. Людям стало страшно, так, как не было никогда.
Майе страшно не было. Не страшно, когда осознаёшь бессилие. Глядя под ноги и видя мертвенно-бледные лица отца и матери.
Когда понимаешь – опоздала.
Дыхание перехватило, и она почувствовала, что  теряет сознание. Не выходило напоследок, внушить себе, что это понарошку.
Потому что не два – три тела больше не дышали. Уж какая была бы её печаль от третьего? Стоило бы задуматься, но явь и сон примешались в густое зелье, не выпуская, уволакивая глубоко, в бессознательное, неуправляемое. Хорошо, что она просто отключилась, можно сказать – отошла в объятия Морфея. Морфея с очень дурным настроением.

Отредактировано Maya Vincent (2013-10-17 02:57:52)

Утро. Лазарет.

Кажется, она уснула и увидела какой-то бредовый и жуткий сон, в стиле тех фильмов про религиозных фанатиков. Непопулярных фильмов, к слову, из-за изобилия чернушности и деталезированности. Вопрос только, как ей такое в голову пришло, да ещё так красочно? И там, даже, Крюгер был, вот бы он повеселился, узнай, что приходит во снах.
К прочему, нога ныла так, будто…
Первое, что почувствовала при пробуждении – стойкий больничный запах.
Стоп-стоп…
Нога действительно болела. Потолок действительно был не от её комнатушки. Накрахмаленные простыни – не из её кровати, и…
С трудом приподнялась на локтях, оторвав голову от большой пуш-ап подушки. Машинально откинула одеяло и уставилась на длинную ногу от коленки до бережно закутанной в гипс лодыжки вместе со ступнёй.
-Чт… - Впрочем, осознание пришло сразу. Не заставляя недогадливую свою хозяйку долго ждать.
Это был не сон. Совсем не сон. И адская боль, будто из неё планомерно вырезали внутренности, и испанский сапог, сошедший с гравюр четырёхсотлетней давности.
И кошмар, приснившийся в кошмаре. И… Алан?
Да уж, можно сказать, стало легче, что он на самом деле ей не сниться. Правда, после такого…
То есть… проклятие!
Следом притопало следующее понимание – валяться ей в лазарете, месяц как минимум. И передвигаться на костылях, не смея взглянуть на соседей по особняку. События прошлого вечера стали потихоньку всплывать в памяти, заставив девушку жалеть о такой избирательной памяти.
Идиотка… - Иного вердикта себе вынести не могла. - Ну как так можно, а?! И почему именно я попадаю в такие истории? Нет чтобы… Как нормальные люди.
Кусая губу, откинулась спиной на эту нелепую гору перьев зашитых в мешок. Солнышко, тёплыми лучами, клевалось в приоткрытое окошко. Доносилось пение птиц. Идиллия. Стыд накрыл плотной пеленой, и ещё прибавилось желание найти того, благодаря кому она вообще отделалась лишь одним переломом, а не отсутствием конечности, а то и жизни. Хотя, как они выбрались из ада, не помнила напрочь, всё смешалось в неясную какофонию криков, гула двигателя и голосов.
Спасибо надо сказать, точно. Да и вообще, как отреагировали на такое нежданное возвращение остальные ребята? Впервые желалось оглохнуть и ослепнуть. В последний момент, догадалась подтянуть одеяло до пояса, пока никто не зашёл, палатная сорочка едва прикрывала бёдра. А её одежда… Судя по всему в прачечной. Или помойке. Так что, технически, Каспара стесняться не надо. Уже.
Боже…

Отредактировано Maya Vincent (2013-10-19 19:41:18)

Майя не отрываясь, глядела на доктора, то на его руку. Слова… Да, он говорил верные слова. Почему-то та речь въелась в душу, словно была истинной. Нет, конечно, просто в тот момент она была единственным, против чего восставало естество, против чего хотелось кричать в голос и не сойти с ума.
- Каспар… - Девушка дёрнулась, инстинктивно желая встать с кровати, но резкая боль в ноге заставила вцепиться пальцами в простыню, закусив губу.  Что же с ним? Почему он так… Разозлился. Он всегда такой спокойный,  даже безучастный!
Дед?
- Он твой дед? Боже… - Замолчала, оглянувшись на Алана, и вновь перевела взгляд на врача –  Я не знаю, что он делал, но… Кажется он убивал. Других, таких как мы. Так убеждённо вещал про грех дара, что я не сомневалась – кто-то уже заплатил. Инквизитор. Извини… Но мне кажется мои слова тебя не ранят. Ты сейчас... Алан, помоги ему, я не могу встать, чёрт. – Из всего, что она могла сейчас сделать, это посочувствовать. Каспар всегда казался очень замкнутым человеком. Словно что-то скрывал, какую-то страницу своей жизни. Теперь, если не понятно, то стало чуть яснее. Наверняка он старался забыть то, что вновь пробудил в нём голос изувера. Изувера обретающего последователей. Изувера, которого показывали в новостях. Изувера - которого не осуждают простые смертные.
Не нужно много фантазии. Чтобы представить себе что случится, если подобное учение пойдёт в массы, учитывая и без того напряженное отношение к мутантам. Отец, помнится, как-то упомянул, что скоро правительство узаконит Святую Инквизицию, и будет руководствоваться Молотом Ведьм, внеся многое оттуда в Конституцию. А ведь в каждой шутке доля правды. И убедится удалось оба раза. Вчера и только что.
- Они его не осуждают, вы понимаете это?