Надо было обезвредить  тех, кто находился в лазарете, при этом, не убив их. Потому что, во-первых, затевать драку с Росомахой и Куртом было бы глупо с их стороны, Вагнер слишком быстр, а Росомаха слишком свиреп, победить они могли, безусловно, но вот вряд ли бы остались невредимы. Во-вторых, это могло привлечь остальных членов людей крестик, а это тоже не есть хорошо. Да, и с Куртом она драться не хотела, не то, чтобы не стала, но особого желания не было.  Так что способность Фамке была самым лучшим решением из сложившейся ситуации и, в общем, пришлась кстати. Ами знала Нортон уже давно, так что на её кивок сразу обратила внимание. Она удовлетворительно кивнула и задержала дыхание.
Пыльца мгновенно подействовала на мужчин, она покинули сей мир, образно говоря, конечно. И сейчас были скорее похожи на обкуренных детей, нежели на бравых защитников своего дома. Фамке хихикнула и Аманда хотела спросить «Что такое?», но вспомнила, что дышать еще как-то рано. Да, и у каждого свое отношение к реакции людей на воздействие  способности.
Прошу Вас закончить дело за котором вы сюда пришли. И мы пойдем домой. Наконец Нортон ответила на её вопрос.
Ланд кивнула в ответ, довольно так улыбнувшись. Это ведь было замечательно, формально убивали Леншерра не они, а эта волчица, и задание будет выполнено, а это просто не может не радовать. Но вот ей почему-то не радостно, как хотелось бы. Аманде не по себе, она успела увидеть то величие, которое оставлял за собой Магнетто, то, как вокруг все его уважают и непременно слушают. Это наравне с Ксавье тоже по-своему значимый для мутантов лидер, и девушке не совсем комфортно от того факта, что сегодня она стала свидетелем смерти двух столь уважаемых мутантов. И эти обе смерти были делом рук её босса. Иногда она задавалась вопросом к самой себе, зачем всё это собственно Рокфеллеру и какие истинны причины у него, убивать лидеров мутантов. Причем, лидеров двух разных коалиций, а это значит, что боссу все равно, на какой стороне они были, ему важнее сама смерть. И это наводило на определенные мысли, ведь выполняли задания тоже мутанты. Ланд всегда добросовестно выполняла задания и работала в этой стези уже довольно давно, не задавая лишних вопросов. Но она вовсе не была глупой девчушкой, не умеющей логически мыслить и анализировать. И теперь ей жутко захотелось поговорить с боссом. Второй раз за этот насыщенный день она засомневалась в том, что делает. И признаться, это чувство было неожиданным  и очень непривычным для неё.
Когда, Рейн загрызла Эрика, Агония поморщилась и наконец-то стала вновь дышать, сейчас ей пыльца уже не угрожает. Она с задумчивым выражением лица посмотрела на труп Леншерра и спросила громко у Фамке: Труп оставлять здесь? Затем стала решительно выходить из лазарета, который порядком надоел ей. Пора уходить, задание выполнено, равнодушным тоном сказала она.

Ее всю трясет – волчицу трясет, из всех сил, и вывернуло ее наружу, от ужаса и отвращения. Она сделала это. Она сделала это, эту гадость, эту дрянь! Она сделала это! Теперь, когда приказ уже выполнен, Рэйн уже вовсе не уверенна в том, что то, что она сделала, это правильно и хорошо. Теперь ей страшно, и очень плохо… и очень хочется домой. Хочется увидеть тех людей, которые всегда будут ее любить, хочется обнять мамочку и рассказать ей про все-все-все свои беды, про все то, что с ней случилось…
И про демона, сидящего внутри нее, тоже. Такие истории иногда случаются, иногда люди становятся не теми, кем они являются на самом деле, и даже в их общине несколько раз – правда, еще давно, Рэйн тогда была совсем маленькой девочкой и ничего не помнила – имели дело с экзорцизмом. И ей они тоже помогут, если не помогут, как обещали, у Рокфеллера, ей надо просто немного подождать.
Ее выворачивает наружу, и лапы еле держат. Одно дело – знать, что ты убивала, не имея при этом никакой возможности повлиять на происходящее, а совсем другое – убивать преднамеренно, впускать зубы в чужую плоть и чувствовать, как кровь наполняет рот металлическим привкусом. Волчица внутри нее воет, она требует мыса, требует отдать ей жертву…
Рэйн идет за голосом – испачканная в крови, с ее морды капают капля за каплей, оставляя след.